|
||
| серия «Звездный лабиринт» | ||
 |
||
| АСТ |
КОММЕНТАРИЙ:
У романа "Танцы на снегу" интересная судьба: вначале это было рабочее название "Генома" — Так называлась первая треть романа, выложенная в свободном доступе. В какой-то момент Сергей Лукьяненко вспомнил, что у него нет ни одного романа, название которого состояло бы из одного слова. Так "Танцы на снегу" превратились в "Геном", но удачное название было использовано при написании следующего романа цикла. Строго говоря, "Геном" и "Танцы на снегу" нельзя назвать циклом. Их объединяет лишь единый мир, причем, несмотря на то, что "Танцы..." написаны позже, действие в них происходит лет на двести раньше "Генома".
Рисунок на обложке книги тоже имеет интересную историю, вернее является частью известной истории. В инвалидной коляске изображен ни много ни мало сам Юрий Михайлович Семецкий — герой одной из самых известных и громких шуток фэндома. (Его гибель описана в романах отечественной фантастики неоднократно). Штатного художника издательства АСТ — Дубовика, на полном серьезе просили нарисовать портрет персонажа в инвалидной коляске максимально приближенно к действительности. На самом деле на реалистичность может претендовать лишь лысина "героя". Да и, похоже, что сам рисунок обложки выполнен в виде коллажаnbsp;— настолько разительно отличаются техника исполнения рисунка, в которой нарисованы передний план (с пареньком в рыжем комбинезоне, сжимающим в правой руке пистолет) и задним планом (Семецкий в инвалидной коляске на взлетном поле и фаг Стась с Лионом на плече). (Обратите также внимание на плохо заретушированный фрагмент бетонки взлетного поля между ног главного героя — естественно на самой книге, а не на ее изображении на этой странице).
СВЯЗАННЫЕ КНИГИ:
Танцы на снегу
Геном
РЕЦЕНЗИЯ:
По словам самого Сергея Лукьяненко, роман родился именно из предложения, вынесенного в эпиграф этой страницы. Конечно же, при глубоком анализе, версия о том, что на колонизируемых планетах будет проводиться подобная демографическая политика, просто не выдерживает критики, но эффект при чтении все равно остается ошеломляющий. Право на смерть, гарантируемое конституцией — это словно удар обухом по голове. Это главный козырь писателя в создании неповторимых условий планеты Карьер. Как и всегда у Лукьяненко, подросток слишком рано взрослеет и мгновенно переходит из детства в юношество, минуя отрочество. (В этом романе, правда, писатель идет еще дальше и заставляет другого подростка вообще прожить жизнь взрослого человека — солдата, воина, отца многодетного семейства). Читателя постепенно готовят к мысли, что единственный способ покинуть такую "гостеприимную" планету — это стать "мозгами в бутылке". Мощность компьютеров недостаточна для астрографических вычислений, но есть возможность использовать нейроны мозга для соответствующих расчетов (только во времена "Генома" появятся мощные гель-кристаллы, которые и положат конец подобной практике).
"... лобные доли мозга не любят потокового режима. Они... как бы это сказать. Засыпают. Начинают лениться. Со всеми вытекающими."
Таким образом создается конфликт: главный герой романа — Тиккерей теряет своих родителей, осознает, что не может жить на Карьере и совершает единственно правильный, но безумный поступок: устраивается расчетным модулем на первый попавшийся корабль. И тут автор делает еще одно не вяжущееся с логикой описываемого мира отступление — "добрые" дяди просто отпускают главного героя на первой же благоприятной для эмиграции планете.
Дальше — больше. Замечательная планета Новый Кувейт просто таки создана для того, чтобы дать гражданство подростку-сироте, вырвавшемуся с планеты, подобной Карьеру. Счастливая случайность сводит Тикки и таинственного авалонского рыцаря — фага по имени Стась. Эта же случайность втягивает мальчика в глобальный конфликт. Новый Кувейт подвергается вторжению Инея. Подобное вторжение, как ни странно, еще не описывалось в фантастике. Это воздействие на разум, но это не метальный контроль чужих, многократно описанный на заре фантастической литературы. Это скорее "эффект 25-го кадра". С помощью сериалов, выпускаемых Инеем в огромном количестве, население планет подвергалось многодневному ментальному воздействию. Когда наступает время "Ч", все, на кого было рассчитана эта атака просто засыпают и видят сны. Сны, в которых они проживают совершенно иную жизнь. В течение всего нескольких часов, миллиарды людей становятся лояльны цивилизации Инея. Они готовы воевать с Империей, готовы плодиться и размножаться на благо Инея, они фанатично преданы Инне Сноу — Президенту Инея.
"... я вспоминал, как в первый раз познакомился с родителями Лиона. Они знали, что я сирота. И что у меня денег нет. И вообще... что я тут совсем один. Но вовсе не бросились меня обнимать, целовать, купать, стричь и подыскивать мне одежду.
Мама Лиона стала другой. Неправильной. Может быть, даже стала добрей и заботливей. Но она не сама стала такой.
Ее такой сделали."
Это основная этическая проблема романа, проблема которой лет столько же сколько и человечеству — проблема внутренней свободы. Оправдано ли такое (пусть и во многом благоприятное) изменение человека, если при этом меняется сам человек. При чем не по собственной воле? Автору удалось заставить читателя задуматься над вопросом: "А так ли уж плоха эта цивилизация, пытающаяся изменить мир к лучшему, несомненно, из лучших побуждений?" Ведь наша собственная цивилизация, мягко говоря, далека от идеала. Да и есть ли такой идеал?
" — Мы — мужская цивилизация... Мы все — очень логичны, серьезны, в меру агрессивны и авантюристичны. Добры и справедливы... в ра